Казак в Раю - Страница 52

Оставалось в очередной раз надеяться на действительно Божье участие в этой авантюре и плыть по течению… Благо погодка была замечательной, солнце красиво вплывало в закат, комары не донимали, а берега реки поражали незамысловатой красотой пейзажей художников русской глубинки.

– Вернисаж, – одухотворённо подтвердил голодный подъесаул, искренне стараясь отвлечь внимание всё той же Рахили от бурчания в её собственном пузе. Увы, она не была склонна поддерживать разговор…

– Знаешь, а всё-таки в этом что-то есть… Вот так, беззаботно, налегке плыть в дурманящую неизвестность, полностью отдавшись на волю волн и Провидения. А лодка нежно укачивает нас, словно рука Господа заблудившихся детей…

Юная еврейка отвернулась, хотя вроде бы её душа отнюдь не была чужда поэзии. Седовласый эльф вообще нагло дрых на корме, и казак, чуть пожав погонами, вновь начал раздумчивый разговор сам с собою…

– Я иногда задумываюсь над неким приоритетом этой извечной борьбы духа и тела. Почему одно немыслимо без другого? Почему, терпя душевные муки, мы терзаем своё тело, пытаясь физической болью заглушить духовную? А тренируем дух, мучая именно тело? Какой смысл в самосовершенствовании, если судьба всё равно подкинет нам то испытание, к которому мы не готовы? Ибо то испытание, которое мы уверенно готовы преодолеть, по сути, таковым не является! Ты меня не слушаешь?

Бывшая израильская военнослужащая нехотя повернула голову, встретившись с подъесаулом взглядом. Её глаза были непроницаемо глубоки…

– Рахиль?! Тебе не интересно?

– Ну, почему же… Таки, пожалуй, да! Только не оно…

– Не понял…

– Ой, конечно, как можно меня понять, – самокритично поцокав языком, она вновь пристально посмотрела в лицо Ивану. – Я же не ору «горько» и не лезу обниматься при всех с руками, вымазанными жареной курой! Я не бегаю, громко дыша через раз, за голыми нимфеями! Я не прижимаю меня же за плечи, чтобы через полчаса жгуче целовать казацким поцелуем крашеную стерву до состояния «берите на мне всё, оно таки сплошь ваше!».

– Да брось ты, – невольно смутился молодой человек, опуская взгляд и зачем-то поправляя портупею. – Это глупо… между нами, в смысле между ней и мной, ничего такого… не было ничего! Это… тактический манёвр, сработало ведь…

– Манёвр?! – с ужасом ахнула Рахиль, театрально хватаясь за сердце. – Ваня, вы видели её глаза? Она же поверила вам на этот поцелуй! Она таки не забудет его и после тысячи реинкарнаций, а вы… а для вас оно манёвр?! Ой, как глубоко вы сделали мне больно…

Кочуева спасло только то, что течение плавно вынесло лодку на отмель. Металлическое дно заскрипело по песку, казак резко спрыгнул в воду и, подтащив лодку к берегу, подал девушке руку. Она её не приняла, промочила брюки, но выбралась сама. Добудить эльфа удалось не сразу, кое-как продрав сонные вежды, он снова начал с пустых философствований…

– Эти места знакомы мне, ибо изгнанник не выбирает дороги, а несётся над миром, словно сухой лист, сорванный с родного дерева, подточенного паразитами и ожидающего лишь последней милости в виде холодной стали дровосека, жестоко обрывающего его жизненный путь под неумолимо-свинцовыми небесами…

– Хр-р-р… ам… ням… ау! Что вы толкаетесь? Я не сплю, не сплю!

– Тебя никто не осуждает, – с пониманием откликнулся Иван, только что пихнувший подругу локтем. – Нудная велеречивость слога нашего остроухого наркота способна усыпить кого угодно!

– А я не с вами разговариваю! – вовремя опомнилась Рахиль, под лунным сиянием выбирая себе сухонькое место на берегу.

Бравый подъесаул скрипнул зубами и, отвернувшись, поинтересовался у эльфа насчёт спичек. Естественно, у правоверного толкиениста таких вещей не было, но кресало, кремень и трут оказались в наличии. Пользоваться подобными раритетами господин Кочуев, конечно, не умел, поэтому взял на себя труд сбора хвороста и камыша. Вскоре на пологом берегу весело трещал невысокий костёр…

Рахиль Файнзильберминц в обнимку с автоматом по-прежнему изображала жутко неприступную особу, предоставляя возможность сильному полу наслаждаться «мужским разговором» наедине. Ну, или почти что наедине… Глаза любопытной израильтянки были закрыты, но ушки старательно отслеживали нечёткую нить разговора. Тем более что речь шла о женщинах. Впрочем, как и всегда….

– Я хоть когда-нибудь говорил, что она мне не нравится?! Нет! Более того, из-за этих национальных закидонов с ней даже веселее! Манера речи своеобразная, и слушать её забавно, такое порой завернёт… Просто я не всегда её понимаю. Ну чего она хочет и хочет ли? С другой стороны, я, например, может, лесбиянок тоже не понимаю… или геев. Хотя лесбиянки, бывает, иногда, если по телевизору, ничего так, нравятся… Но это же не значит, что я сразу антисемит!

– То есть когда «да» – это «нет», только потому, что если «нет» – это ещё не «да», а могло бы быть и иначе? Если же предположить обратное, в смысле «нет», как «да», но «да» не будет довлеющим приоритетом, то почему бы «нет» не стать «да», исходя из взаимных уступок? Хоть они и антагонисты, однако глубинная связь меж «да» и «нет» всё же позволяет женщине легко подменять одно другим! В этом действующий принцип их логики…

– Слушай, ну а Принцессу у вас как-то лечить не пробовали? Всё-таки аллергия такая противная штука… Ты к ней с супружеским долгом, а у неё на тебя, как на эльфа, – насморк, головокружение, тошнота, потливость, жар, озноб, слюноотделение, неприятный запах… Вся постель в злобных микробах, на каждом горшке по толстой бактерии, в каждом углу по хищному вирусу, и только носовые платки по всей квартире пачками сушатся!